Основные программы
Руководитель Томского Зелёного Креста - Алексей Торопов
26.07.2012
В газете атомграда об экологии
И СНОВА ОБ ЭКОЛОГИИ
Уважаемые северчане, по вашим многочисленным просьбам редакция «НД»
продолжает серию публикаций с известным томским ученым-экологом, директором
ТРБОО «Сибирское Экологческое Агентство» Алексеем Тороповым о состоянии
окружающей среды и факторах на нее влияющих, на территории нашего муниципального
образования
-Алексей Владимирович, северчанам весьма близка и интересна тема состояния
экологии на территории нашего муниципального образования. В связи с этим очень
актуальна и востребована объективная информации о состоянии экологического
здоровья территории из независимых компетентных источников. В ряду самых
важных вопросов на эту тему, пожалуй, два: первый – отсутствие биологической
очистки канализационных сточных вод и сброс их в реку Томь, и второй –
состояние территории, на которой захоронены жидкие радиоактивные отходы. По
первому вопросу в томской прессе , да и в нашей газете , было достаточно много
различных материалов, а вот второй вопрос стыдливо замалчивается. Помогите
жителям Северска получить объективную информацию именно по этому вопросу
с точки зрения безопасности наличия этого фактора и возможного вреда здоровью
горожанам.
-Надо прямо сказать, - благодаря тому, что площадки №18, и 18а для закачки в
подземные водоносные горизонты жидких радиоактивных отходов были найдены –
Томская область избежала судьбы Челябинской области, где вся масса наработанных
ЖРАО оказалась на поверхности , и не только в емкостях, и не столько в них, сколько в
водоемах, в том числе, естественных – в печально известной реке Теча, которая протекает
через известное всему миру сегодня село Муслюмово, в котором преимущественно
татарское население. Повторюсь, мы избежали здесь этой ситуации, благодаря тому,
что нашлись такие гидрогеологические условия. Если бы наши ЖРАО оставались
на поверхности, то была бы вероятность аварии 1957 года со взрывом огромной
емкости в 20000 кубических метров этих ЖРАО, когда они разлетелись и создали
территорию, так называемого, Восточно-уральского радиоактивного следа. До сих пор
там действует специальный заповедник, в котором запрещена любая хозяйственная
деятельность человека и , вообще, проход людей в данную зону запрещен, так как, там
до сих пор высокий уровень радиационного загрязнения территории долгоживущими
радионуклидами: цезием, плутонием.
Так вот, мы вроде бы в Томской области избежали этой участи – нашли возможность
закачивать ЖРО в подземные водоносные горизонты, хотя в первое время их сливали в
отстойники, когда началось производство плутония на Сибирском химическом комбинате.
Тогда появились водохранилища, пульпохранилища на территории СХК. Нашли. Хорошо.
С 1963 года, если не ошибаюсь (это можно проверить), началось функционирование
полигона закачки ЖРО в подземные водоносные горизонты на площадках №18 и
18а. На площадке №18 захоранивали низкоактивные отходы, а на площадке №18а –
высокоактивные отходы. Сегодня функционирует только площадка №18, так как на
площадке №18а - больше высокоактивные отходы не закачивают. Надо сказать, что с
высокоактивными отходами обращение намного опаснее, даже если взять ту же перевозку
их в закрытой цистерне автомобиля, где водитель защищен специальной кабиной.
Словом, началась закачка. С одной стороны, у нас вроде бы нет такого загрязнения Томи
и Оби, как в Челябинской области, нет такого количества искусственных водохранилищ,
но мы закачали под землю огромное количество ЖРО. По первоначальной активности
радионуклидов независимые оценки дают такую цифру – более одного миллиарда ста
миллионов Кюри. Что это значит? Это соответствует объему двадцати чернобыльских
выбросов во время аварии. Большинство экспертов, на ЧАЭС первоначальную
активность оценивают в районе 50-60 миллионов Кюри .
Сейчас , конечно, эта активность стала меньше, потому что радионуклиды распадаются,
но ничтожно малой она станет не скоро, потому что один из основных элементов,
который туда закачивается – это все-таки плутоний. Не смотря на то, что это элемент,
являющийся конечной целью производственного процесса, его период полураспада
составляет 24000 лет ( у основного из его изотопов – плутония-239). Полностью
радиоактивные растворы от плутония не очищались никогда. И это было по принятой
технологии. И это при том, что были нарушения технологии, когда недоочищенные
расходы плутония сливались в поверхностные водоемы. Это известные факты.
Плутоний, который содержится в закаченных жидких радиоактивных отходах, будет
распадаться в человеческом понимании вечно, потому как математически принята
формула, что радионуклидов становится ничтожно мало по сравнению с изначальной
активностью, тогда, когда пройдет десять периодов полураспада. То есть, тогда, когда
его становиться 0,01%. В общем, естественно, если у плутония период полураспада
24000 лет, значит, 240000 лет он будет распадаться. И куда же он переходит, что с ним
происходит? Надо сказать, что в результате радиоактивного распада плутоний переходит
в уран-235 с периодом полураспада 700 миллионов лет. А это уже по времени сравнимо с
протяженностью геологических эпох – эр.
-Алексей Владимирович, на такую перспективу мы заглядывать не будем. Нет
смысла. Как говориться – столько не живут. Эта информация важна, прежде всего,
для нынешнего поколения и других последующих поколений, сопоставимых по
времени. Каковы прогнозы на этот период?
-У нас есть прогнозы гидрогеологов, которые обслуживает СХК, есть там и собственная
геологическая служба. Прогнозы известны – от одной тысячи лет до десяти тысяч лет
такой способ закачки будет безопасным. То есть, эти радионуклиды в этот период не
выйдут за иллюзорные границы. Но там нет, так называемого, горного отвода, нет границ
у этого полигона. Северчане должны четко понимать, что для ЖРО нет таких границ, в
которые бы эти отходы уткнулись, как в стенку и не распространялись дальше.
Если я не ошибаюсь, ЖРО закачивались в третий-четвертый водоносные горизонты.
-А кто , вообще, изучал место закачки ЖРО и близлежащую территорию и
насколько результаты этого изучения близки к истинному положению дел?
Есть, ведь, еще человеческий фактор – терроризм, военные действия,
авиакатастрофы и так далее. Есть и природный фактор – возможные геологические
катаклизмы, даже - при том, что Томская область не сейсмически опасный район.
Небольшая вероятность смещения геологических пластов, но она, все же, есть. Что
тогда?
-Тогда возможна миграция ЖРО. Я выскажу свою личную позицию. Она заключается в
том, что – нельзя такие долгоживущие отходы отдавать на откуп силам природы, мол, все
будет нормально. Ведь , в этом случае, мы уже не контролируем ситуацию, мы ее только
наблюдаем. Нельзя так.
-Прошла информация в СМИ, что , якобы, для СХК выделены деньги для того,
чтобы сделать герметичный резервуар для подземных ЖРО. Ваш комментарий?
-Создать надежный резервуар для закаченных ЖРО невозможно, по крайней мере, по
имеющимся на сегодня технологиям. Другое дело, что деньги выделены для изучения
этих возможностей, проработку технологий. Больше того, я скажу, что до сих пор не
выполнены условия лицензии, которая действовала до 2000 года (сейчас другая лицензия
до 2015 года) на закачку ЖРО. Согласно условиям той лицензии – надо было отобрать
из места закачки пробу радионуклидов, то есть , пробу того, что там происходит в створе
закачки в водоносные горизонты. Это условие не было выполнено, потому что до сих
пор даже такой технологии не придумали. Все наблюдения возле места закачки, рядом с
самой нагнетательной скважиной не сделаны. Сегодня только делается в устье скважины
температурный каротаж при помощи специального детектора. То есть, осуществляется
наблюдение за температурой, что очень важно. Если там начинается самопроизвольная
цепная реакция, то в этом месте повышается температура. Второй момент – это гамма-
каротаж. То есть, исследование уровня гамма-фона, что свидетельствует о накоплении
радионуклидов в этом месте. Это вот - два показателя, которые там наблюдаются. А как
взять пробу оттуда – не придумали до сих пор.
Думаю, что ученые с удовольствием изучат состояние площадок №18 и №18а. Это
будет настоящая научная работа. Так, что деньги на исследования освоят. А эффект? Он
ничтожен, если до сих пор не придумана технология взятия пробы с места закачки ЖРО.
Пробы берутся лишь по периметру площадки , в наблюдательных скважинах, где можно
только проанализировать отголоски главных процессов полигона, куда просачиваются
только нитраты и нитриты. Нитраты мигрируют быстрее, чем тяжелые металлы. По
миграции солей можно получить лишь приблизительное представление о происходящих
на полигоне процессах.
-Вы сказали, что получена новая лицензия до 2015 года на закачку ЖРО. Но сейчас
реакторы на СХК остановлены, оружейный плутоний не производится. Возникает
вопрос – для чего такая лицензия? Означает ли ее наличие, что на территорию
Северска будут завозиться ЖРО из других территорий?
-Если это произойдет, то мы об этом узнаем очень быстро. Такие решения сегодня тайно
не проведешь на уровне межправительственных соглашений. Это исключено. Объясню
почему. Такие международные контракты не будут приняты, прежде всего, из-за политики
самих стран, которые нуждаются в захоронении своих ЖРО. А политики этих стран
демонстрируют ответственность по отношению к населению России. Увы, приходится
констатировать, что порой даже большую ответственность, чем наши политики.
-Извините, но я не думаю, что за рубежом уж так озадачены экологическими
проблемами в России, что политики потеряют аппетит из-за этого. У России нет
надежных друзей среди зарубежных стран. Мы всегда были в изоляции. Да, у
нас были временные союзники, когда были общие корпоративные интересы у
наших государств. На Россию смотрят как на сырьевой придаток, а не как на
равноправного партера, тем более, друга.
-Вы знаете, зарубежные правительства ощущают , все-таки, ответственность за
экологическое здоровье России. Я бывал за рубежом. И знаю официальную позицию в
этом вопросе у правительств разных стран, у их общественности. Там такие подходы
– скидывать свою ответственность на других – просто неприемлемы. Там мгновенно
начнутся массовые демонстрации общественности по поводу отправки ядерных отходов в
Россию. Это подтверждает история с гексафторидом урана. Да, отправлены десятки тысяч
тонн обедненного гексафторида урана в Россию, где он сейчас находится, в том числе,
и на территории СХК в металлических емкостях на поверхности под открытым небом.
Так вот, там – за рубежом, демонстрации, пикеты, различные политические акции по
этому поводу проходили чаще и намного сильнее, чем у нас в России. Прежде всего, это
было во Франции, откуда на четыре российские площадки, в том числе, и в Северск, были
отправлены эти отходы.
-Знаете, эти факты – для меня, вообще, новости из ряда вон выходящие. Скажите, а
вот хранение этого обедненного гексафторида урана под открытым небом – оно чем
чревато? Учитывая всю ту же малую вероятность нестандартных чрезвычайных
ситуаций?
-Есть расчеты, прогноз, сценарий развития этих событий на основе изучения фактов
разгерметизации емкостей с отходами, имевших место в мировой истории. Ситуация
такова, что гексафторид урана гораздо менее радиационно опасен, чем , имеющиеся у
нас ЖРО. Можно находиться рядом с герметичным контейнером гексафторида урана
и не получить дополнительных доз излучения, при условии, что период нахождения
рядом – не очень большой. Но существует та же вероятность падения самолета в случае
авиакатастрофы на эту открытую площадку. В этом случае вполне вероятно нарушение
герметизации, а это уже опасность представлять будет реальную.
Уверяю Вас, если кто-то сможет добиться таких межправительственных решений по
транспортировке и хранению ядерных отходов в Северске, или, в целом, на территории
России, то мое мнение, - многие атомщики, руководители крупных производств, не
сомневаясь, выполнят эти решения. Я нагляделся на позицию таких руководителей, на
отношение их к населению.
-Я с вами согласен. Руководители-атомщики из системы ТВЭЛ и Росатома
получают многомиллионные зарплаты, превышающие уровень зарплат президента
России и выполнят любое его решение, даже в ущерб населению. Еще Карл Маркс
говорил, что при трехстах процентах прибыли капиталист пойдет на любое
преступление. А потом, эти руководители уедут в теплые края, потому, что лучше
всех знают – что такое – сидеть на пороховой бочке.
-Это так, но вы задали вопрос – почему продолжается закачка ЖРО в Северске.
Прежде всего, надо сказать, что объемы таких закачек меньше гораздо, чем ранее.
Второе, переработки облученных урановых блочков с выделением плутония сегодня на
территории СХК не ведется. Радиохимическое производство на СХК сегодня не работает,
и, слава Богу. Так, что же тогда закачивается? А закачиваются радиоактивные растворы,
которые образуются в результате ликвидации открытых бассейнов, находящихся на
территории СХК и часть ЖРО закачивается на площадки. И третье. Различные ЖРО,
собираемые на СХК – это низкоактивные отходы.
Но есть планы по увеличению закачки ЖРО, так как, атомщики считают эту процедуру
безопасной.
Мой ключевой вопрос, который неоднократно задавал атомщикам на разных
публичных мероприятиях и в письмах : «Через пять тысяч лет, когда ЖРО могут
выйти на поверхность, попасть в Томь, - мы, наши дети, внуки, правнуки – что? -
не собираемся здесь жить? Что , человечество перестанет существовать?» То есть,
сторонники захоронения ЖРО в подземные воды прикрываются этими выводами ученых
о виртуальной безопасности в ближайшие пять - десять тысяч лет. Никто пока на этот
вопрос не смог вразумительно ответить.
Беседовал Андрей Дворецкий
Независимый еженедельник «Новый Диалог» №25 (359) 22.06.2012
http://green.tomsk.ru/node/1200